Как умирают девочки? Они гаснут, словно маленькие звёзды в холодной ночи. Их души давятся шелком чужих, неподъемных ожиданий, а сами они брошены в ледяную, бескрайнюю пучину самостоятельности. Каждый успех – лишь новый камень на их плечах. Их улыбка – последний, мужественный поклон перед миром, а макияж –тонкая, акварельная попытка скрыть боль бессонных ночей. И это вечное, отчаянное "я сама", которое звучит уже не как призыв к силе, а как последний вздох перед падением. В этом безумном беге за призрачным, недостижимым идеалом женственности, навсегда теряется та хрупкая, первозданная девочка, что когда-то верила в сказки.
И вот самая печальная трагедия этой потери: разучившись любить и ценить свой внутренний, тихий свет, они начинают искать тех, кто продолжит его гасить. Они, словно мотыльки на пламя, выбирают сломленных, токсичных мужчин, тех самых "мудаков", которые с хирургической точностью повторяют боль их детства. Это не выбор, это неизбежность, продиктованная страхом поверить: а вдруг они достойны чего-то большего? Они отдают свою жизнь тем, кто заставляет их чувствовать себя снова маленькими и ничтожными, лишь бы не остаться в ужасающей пустоте наедине с собой.
А мальчики? Их недолюбили в самом начале, не дали права на слезу или на дрожащую руку. Непринятые, неуслышанные, с клеймом "неудачника", которое жжет их кожу, словно кислота.
И когда им не остается места для нежности и мира, когда им запрещают быть просто людьми, они ищут оправдание своей жизни там, где это кажется единственно возможным. Они идут в огонь, в бессмысленную, холодную войну, чтобы доказать – не миру, а жестокому отражению в зеркале, — что они действительно чего-то стоят. Их гонят на поле, где крик о помощи заглушает грохот, где их сломанные души становятся лишь статистикой. Сломанные еще в тишине колыбели, они гибнут в громе битвы, становясь самой страшной жертвой ложного идеала мужественности. А разве это героизм?
Так и живем мы, взрослые, потерянные среди чужих лиц, растерявшие тот божественный дар детской непосредственности. Мы забыли, как мечтать — затаив дыхание; как радоваться мелочам — с той самой, чистой радостью, что бьет родником.
И, может быть, единственный способ не умереть вот так — тихо, отчаянно, с холодом в груди, — это найти и обнять своего внутреннего ребенка. Позволить ему снова заплакать, снова засмеяться, снова поверить.
Сохранить в себе ребенка — это не просто сохранить жизнь. а вдохнуть в неё утраченный, священный смысл. Это полная, яркая, живая жизнь, в которой больше нет места ни для чужой тени, ни для смертельного, ложного подвига. Жизнь, которую хочется ЖИТЬ каждым атомом, а не просто безмолвно доживать.

Мы строим воздушный мост из тихих слов,
Где нежность — лишь свеченье звезд вдали.
Без рук, без встреч, в плену незримых снов,
Как якорь, брошенный в тумане, на мели.
Союз наш — след кометы на холсте,
Два сердца — как родник, живущий жаждой.
Мы две звезды в одной пустой горсти,
Где иней грусти покрывает душу дважды.
Меж нами связь — паутина лунного света,
Что не дает забвенью путь найти.
Пусть вера станет парусом для ветра,
Чтоб мы смогли друг в друге смысл найти
///
Чтоб мы смогли друг в друге смысл найти
Пусть вера станет парусом для ветра,
Что не дает забвенью путь найти.
Меж нами связь — паутина лунного света,
Где иней грусти покрывает душу дважды.
Мы две звезды в одной пустой горсти,
Два сердца — как родник, живущий жаждой.
Союз наш — след кометы на холсте,
Как якорь, брошенный в тумане, на мели.
Без рук, без встреч, в плену незримых снов,
Где нежность — лишь свеченье звезд вдали.
Мы строим воздушный мост из тихих слов.

Я помню этот холод, как стена из льда,
Когда казалось: это – навсегда.
Боль говорила вслух, кричала в тишине,
Что больше нет тепла, не будет света мне.
Я не боролась с ней, не запирала в плен,
А приняла её, как часть своих систем.
Позволила ей быть, как гостю у огня,
Который просто ждёт наступленья дня.
И вот она сидела, тяжкая, немая,
А я училась жить, себя не упрекая.
Училась видеть мир за собственной бедой,
Цветок на камне, звёзды над водой.
И тихо, незаметно, изо дня в другой,
Я обнаружила, что рядом нет её.
Не убежала прочь, не умерла во мгле–
Она растаяла, как снег в моём тепле.
И вместо тяжести, что мне ломала плечи,
Осталась чуткость, словно пламя от свечи.
Осталось пониманье: я выжила, смогла,
И эта сила счастьем в сердце проросла.
Теперь моя улыбка не из лёгких дней,
А из молчания, что стало всех мудрей.
И это не восторг, не шумный карнавал,
А тихий, нежный мир, который Бог мне дал.

Они наивны, кто рисует мир
В пастельных красках, без теней и пятен.
Их сердце – будто незакрытый тир,
Куда стреляют безвозвратным "завтра".
​Боль – не случайность. Это материал.
Её осколки – вовсе не проклятье,
А острый инструмент, который дал
Возможность снять ненужное заклятье.
​Я поняла: счастливой, значит, цельной,
И не пытаться спрятать все свои рубцы.
И буду делать из разрыва – щель,
Сквозь которую пробьются солнышка лучи.
​Не буду прятать горечь, словно ложь,
Её присутствие – не слабость, можно и поплакать.
И только тот, кто чувствовал, как дрожь
Прошила душу, знает, что такое падать.
​...Боль, что будет силой в каждом вздохе,
Что не сломится, выстояв и не упав.
И в каждом взрослом жил этот ребенок
Что свет свой драгоценный оберегал.
​Моё спокойствие – не чистый лист,
А глубина, что видела войну.
И сердце чистое, как горный водопад,
Но помнит цену каждого "люблю

К любому приучается душа:
К толпе, где одиночество вершит,
И сквознякам, где нету шалаша,
Где равнодушие в беде крушит.

Как забывают важные о главном,
Секреты страшные разносят вмиг.
И вот уж разум понимает явно,
Но сердце к боли не привыкнет

Оно покрылось панцирем суровым,
Защитой стало от ненужных ран.
И не стучит уж так, как прежде, ново,
В броне так тесно, будто бы в капкан.

Но эта бронь необходима очень,
Чтоб уберечь себя от новых бед,
Чтобы, когда настанет случай срочный,
Вновь застучало, излучая свет.

А случай будет, точно знаю, будет!
Встреча, что кажется совсем простой.
В ненастье зимнем вас во тьме разбудит,
Иль в день погожий, летний, золотой.

Сперва значенья ей не придадите,
Но трещину почувствуете вдруг,
В броне своей. И вскоре ощутите,
Что эта встреча замкнула круг.

​Но страх силён, он ледяным оковал взором,
И общество диктует правила жестокой игры,
Где каждый — лишь актёр в театре, под надзором,
Где ценят блеск пустой, а не тепло живой души.
​И мы опять, как в омут, в лицемерие ныряем,
Плывём по течению в этом ложном, хрупком сне.
С улыбкой фальшивой боль свою скрываем,
Мы продолжаем свой спектакль, где каждый — на войне.
​И так живём, теряя годы в плену чужого мнения,
В потоке иллюзий, в суете ненужных фраз,
Пока не грянет вдруг момент того прозрения,
Что жизнь прошла, как миг, и не вернётся час.
​В погоне за признанием, за чужим, не нашим светом,
Теряли мы себя, свой стержень, свой покой.
И сердце, что искало истину, осталось без ответа,
А суть свою найти, увы, так и не смогла.

Эта сцена, полная слез и паники, обманчива. То, что кажется болью от потери, на самом деле является реакцией на утрату удобства. Здесь нет места ни подлинной любви, ни мучительной ревности; есть только крушение привычного уклада жизни.
Любовь требует внимания к личности, а не к услугам. В этой ситуации женщина ценила не самого мужчину, а его функцию: надежность, эмоциональную поддержку без взаимности. Ее слезы - это не крик о разбитом сердце; это ярость человека, который внезапно потерял гарантии своего комфорта. Это боль не от расставания, а от необходимости взять ответственность за собственное существование. Она оплакивает не его уход, а тот факт, что теперь ей самой придется принимать "скучные взрослые решения" и справляться с жизнью в одиночку.
Мужчина боялся потерять себя в ее нескончаемых потребностях. Его решение уйти - это акт самосохранения, Он выбирает не новую жизнь, а свою собственную жизнь, которую он отдал на поддержание ее благополучия.
Уйдя, он совершил не эгоистичный поступок, а акт освобождения от роли. Он был не партнером, а нянькой, которая обеспечивала ее незрелость. Его совесть чиста, потому что он причинил боль не живому, любящему человеку, а привычке, которая его истощала.
В этом "эгоистичном" уходе кроется его самый щедрый и нежеланный подарок: он дает ей шанс наконец-то повзрослеть. Он убрал мягкую сетку, которая всегда смягчала ее падения. Если она воспользуется этим шансом, она обретет самостоятельность. Если нет... это больше не его ноша.
Это история не о страсти, а об исчерпании ресурса. А там, где один партнер служит удобству другого, рано или поздно наступает финал, независимо от того, как сильно об этом плачут.

Их взгляд – молчанье, где сгорел рассвет,
Душа – как дом, что был сожжён войной.
Они –те, кто узнал жестокий ответ,
Их боль не делится с судьбой земной.
Не ищут славы в горьком слове "Жертва",
Их крепость – это тонкий, хрупкий стан.
Им не нужна пустая громкая оферта,
Лишь возвращенье к берегам в туман.
Пусть мир твердит, что ране срок пройдёт...
Но как закрыть ту правду, что живёт?
Они не спят; их обездоленный мир
Всё держит в сердце след от старых ран.
Им не нужны ни честь, ни измененья,
Лишь вздох покоя, вырванный из плена.

Как же часто некоторые ищут исцеление где-то далеко, забывая заглянуть туда, где оно рождается на самом деле - в собственную, единственную душу.
​Ведь здоровье не просто отсутствие боли. Это милосердие, которое мы дарим себе сами.
​Самое главное лекарство не лежит на аптечных полках. Ни один врач, даже самый талантливый, не может дать нам рецепт на истинное спокойствие. Их рука может зашить рану на теле, их знания могут остановить болезнь, но ни один скальпель не сможет вынуть боль из сердца, если мы сами не решим её отпустить. Ни одна пилюля не купит мир в душе, который мы должны заслужить сами, своим прощением и принятием. Внешняя помощь важна, но она бессильна там, где не хватает внутреннего тепла.
​Когда мы обретаем душевный покой, мы перестаём быть жестокими к своему телу. Мы даём ему право отдохнуть от вечной гонки, от бесконечного страха "не успеть" и "не соответствовать". Это чувство, когда ты словно возвращаешься домой после долгого, тяжёлого пути, и, наконец, можешь снять свою броню и просто быть собой.
​Мир в сердце – это самый тихий, но самый сильный бальзам. Он обнимает все наши ошибки, все наши старые обиды и говорит: "Всё хорошо. Ты в безопасности".
​А ещё , случается настоящее чудо: Это когда болит, но ты вдруг смеёшься – искренне, до слёз. Этот смех – это не легкомыслие, это победа жизни над горем. Это наше тайное оружие, которое говорит тьме: "Я всё равно выбираю свет".
​И, конечно, любовь. Любовь – это воздух, который нужен душе, чтобы не задохнуться. Когда мы открываем своё сердце, чтобы просто дарить тепло и принимать его в ответ, мы становимся мягче, человечнее, и, как ни странно, сильнее.
​Если наше сердце наполнено любовью и смехом, оно становится таким тёплым и светлым домом, что никакая болезнь не захочет в нём остаться.
​Мне кажется , настоящее здоровье – это когда душа, наконец, перестаёт плакать и начинает доверять миру, улыбаясь в ответ.
​Но есть те, чья душа, увы, добровольно закована в холодные цепи. Для них этот путь к свету кажется не просто трудным – он кажется невозможным. Их негатив и эгоизм становятся каменной стеной, за которой любовь, смех и покой просто не слышны. Они не могут испытать тепло, потому что их собственное сердце отказывается быть источником тепла.
​И тогда вступает в силу самая печальная защита: им легче думать, что другим всё далось без труда. Им проще верить, что их собственная боль – это несправедливость судьбы, а не следствие выбора. Это удобно – переложить груз своих неудач на "лёгкую жизнь" соседа. Это снимает ответственность.
​Но самая суровая и самая трогательная правда в том, что ключ от этой тюрьмы всегда находится в наших собственных руках. Никто, кроме нас, не несёт ответственности за то, какой "климат" царит в нашей душе. Нельзя переложить на других труд выбора – выбрать доброту вместо зависти, выбрать смех вместо обиды. Это всегда наш личный подвиг перед самим собой.

Мне б новостей, как солнца ясный луч,
Чтоб сердце отогрелось, заискрилось.
Устала я от горестных тех туч,
Что в жизни нашей чёрным поселились.

Хочу читать, как мир с любовью ждёт,
Когда же песня птичья зазвучит,
Как человек, что строит и даёт,
И как молчат орудия в ночи.

О том, что дети в радости живут,
В объятиях ласки, в нежном понимании.
Что старикам достойный дан приют,
Они окружены теплом и вниманием.

Что нет больных, голодных на земле,
И приют бездомный никому не страшен.
Что каждый сердцем тянется к теплу,
И мир любовью, светом нашим окрашен

Посмотрите вокруг. Есть те, кто сегодня живёт в искусственном вакууме. Их ум, словно чёрным маркером, вычеркнул слово "война", заменив его на бесконечный список личных, ничтожных "важных дел". Для них это просто фон, дальний шум, который не должен мешать их кофе, их планам, их безмятежности.
Именно из этой самоизоляции рождается лицемерие. Это тихий, скользкий яд. Лицемер — это не просто лжец; это человек, который, видя чужую рану, отворачивается и продолжает улыбаться, убеждая себя и других, что запах крови — это просто запах красного вина. Он никогда не будет искренним ни с кем, потому что его сердце давно запечатано страхом признать собственную уязвимость и, самое главное, собственную моральную ответственность.
Он не сочувствует. Он не открывает своё сердце чужому горю, думая: "Меня это не коснётся. Я в безопасности."
А война коснётся. Она уже касается всех, просто для кого-то она уже съела дом, а для кого-то пока только подтачивает фундамент его иллюзий.
Те, кто закрывает глаза сегодня, прочувствуют завтра — прочувствуют, как рушится их мир, как страх проникает в каждую клеточку. И в тот момент, когда они почувствуют эту леденящую пустоту, они поймут, как жестоко они ошибались, отгораживаясь.
В конце концов, все прочувствуют, что такое война. И особенно остро прочувствуют её те, кто сегодня старательно от неё отворачивается. Их прозрение будет самым горьким, потому что оно наступит не из-за мудрости или сострадания, а из-за личной, острой, невыносимой боли. Когда война разрушит их личный кокон, они впервые столкнутся с той реальностью, которую так презирали и игнорировали.
Это будет суровый, неизбежный урок: отречение от реальности не спасает от неё, а лишь гарантирует, что её удар будет нанесён в самый неподготовленный и уязвимый момент.

Как это страшно слышать вой сирены,
Закрыв собой, крепко держа дитя.
И содрогаются от взрывов даже стены,
Летят ракеты, нам в ночи светя.
Как это страшно в двадцать первом веке
Ждать света, воду, просто тишину!
Вы спросите, что вижу в человеке?
В глазах я вижу только лишь войну.
Как это страшно завтра не проснуться:
Обломками ракеты дом разбит...
Так хочется мне к миру прикоснуться,
Вот только мир в моей душе убит.

Если бы мы встретились со своими версиями четырехлетней давности, что бы мы им сказали?
​
"Привет, милая. Присаживайся, только, пожалуйста, не пугайся. Ты сейчас услышишь то, во что невозможно поверить, но это – наша с тобой жизнь.
​Начну с самого утра. Хотя какое это утро? Твой день будет начинаться не по будильнику, а в час ночи, когда тебя разбудит пронзительный вой сирены и взрывы. Ты просыпаешься... и перед тобой выбор. Твоё первое движение –хватаешь телефон и читаешь, сколько летит ракет, и смотришь на "тревожный рюкзак", который всегда стоит у двери. У тебя всегда будет выбор, где прятаться: бежать в метро, где сотни людей и детей спят на полу, или остаться в своём доме, в коридоре. А ведь добежать ты можешь просто не успеть. И ты выберешь коридор. Ты будешь спать в коридоре, всего пару часов, потому что пряталась от ракет, летящих на Киев.
​Хотя, нет. Спать ты не сможешь. Ты будешь слушать, как сквозь стены, сквозь подушку пробиваются те самые, ужасные, скрежещущие звуки нашей ПВО, а с ними – свист ракет и взрывы . И знай: каждый прилёт будет вызывать у тебя слёзы, потому что ты будешь чувствовать, что там –оборванные жизни, чьё-то внезапное, страшное страдание. Это может длиться двенадцать часов подряд. В основном, это происходит ночью, когда особенно страшно и одиноко. Ты будешь держать своего ребёнка, прижимая его к себе так крепко, как никогда прежде, и твоя единственная молитва будет о том, чтобы он не проснулся, чтобы не услышал эти звуки и не испугался... Звук сирены стал новым, самым страшным саундтреком нашей реальности. Но ты не плачь...
​После такой ночи всегда остаётся тяжёлый осадок на душе. Но ты найдёшь в себе силы. Скажешь: «Соберись!» – и ты снова держишься. Ты приведёшь ребёнка в школу, и, прощаясь, задержишь взгляд, понимая, как хрупко его детство. А потом сама поедешь на работу, где будешь делать вид, что всё в порядке. Это и есть наше внутреннее желание двигаться дальше, вопреки всему.
​Ты поймёшь, милая, что теперь ты живёшь не часами и не днями, а перерывами: перерывами между завыванием сирены, перерывами между ракетными ударами. Твоё планирование будет строиться исключительно вокруг отключений электричества – ты научишься готовить и работать в темноте, а твой главный дар станет – радоваться простому, но такому бесценному, что есть горячая вода, отопление и свет, хотя бы на пару часов.
​Ты увидишь не привычную суету, а серые призраки дыма от недавних пожаров. Но взгляни на людей! Они продолжают жить посреди всего этого хаоса. И ты сможешь.
​А твоя радость... Твоя радость станет пронзительно простой. Ты будешь ликовать, как ребёнок, от того, что наконец-то удалось поспать дольше трёх часов подряд, не просыпаясь от тревоги. Будешь чувствовать счастье от того, что смогла спокойно погулять по городу, и ни разу не прозвучала сирена. Настоящей победой будет, если твой ребёнок проведёт все уроки в классе, а не в сыром подвале. И каждая посещённая выставка или концерт будет восприниматься как дар и маленькое чудо, отвоеванное у тьмы.
​И ещё кое-что, милая. Многие от тебя отвернутся. Те, кто раньше казались близкими, вдруг исчезнут, потому что твоя правда – слишком мрачная. Им хочется позитива, им хочется лёгкости, а твоя жизнь... твоя жизнь их «не касается». Ты почувствуешь эту боль отстранённости, но знай: это фильтр. Те, кто останутся, кто будут писать тебе: «Как ты?» даже после самой долгой тишины, – вот они и есть твоё настоящее золото. Настоящие, бесценные.
​Ты, конечно, в смятении. Но самое невероятное, моя родная: посреди этого хаоса ты будешь чувствовать мимолётные, но пронзительные вспышки абсолютного счастья. И бесконечную, острую благодарность за каждую минуту. Ты наконец-то поймёшь истинную цену жизни и осмелишься быть просто настоящей собой, без масок.
​Ты спрашиваешь, почему я, твоя взрослая версия из 2025 года, осталась здесь, в Киеве? В этой опасности? А ты бы смогла уехать, оставив всё, что любишь?
​Вот видишь, милая. Мы с тобой – это один и тот же выбор. Выбор жить, держась за свой дом.
​Вот так, дорогая. Вот так.

Война не знает, что такое детство.
Она не помнит запаха весны.
Она украла у кого-то сердце,
Оставив вместо сказки только сны,
В которых нет ни солнца, ни рассвета,
Лишь едкий дым, и тишина в ответ.
И вот лежит игрушка, словно вета
На то, что жизни здесь и счастья нет.
Там, где вчера звучал ребячий смех,
Сегодня – лишь пролом в чужой стене.
И тот, кто занят собственным успехом,
Забыл о том, что эта боль – вдвойне
Болезненней, когда она не ждёт
Возврата. Когда мир необратим.
И то, что там под обломками лежит ,
Уже не станет прежним и живым.
Но вот правда, которая проста,
И которую забыть нельзя никак:
Война – это не место, а пустота.
Она не ходит с флагом, а ползёт, как мрак.
Она не спрашивает визу, не ждёт границ.
Она, как тень, что прячется за светом.
Сегодня – смерть в глазах незнакомых лиц,
А завтра – у тебя над домом ракета.
Тот, кто считал : "Это не моё дело",
И отвернулся, чтобы лечь поспать,
Коснется и его все непременно
Ведь война умеет ждать. И догонять.
Война –как лёд, что с горки быстро катит.
Её не остановить: "Она – не здесь!".
Когда она твою жизнь захватит,
Ты вдруг поймёшь, что она была везде.
И каждый, кто смотрел с холодной высоты,
Разделит участь того, кто падал первым.
Война коснётся каждого. Запомните и вы.
Она не ищет правых. Ей нужны лишь жертвы.

Пока война гремит где-то за чертой,
Она для вас - картинка на экране.
И смотрите, хмурясь, вздыхая, как устали...
В комфорте, лживом и самообманном
Вам кажется: этот огонь слишком мал,
Чтобы дойти до ваших сытых окон?
Вы говорите , что устали, читая?
Устали, находится в мирном доме?
А тот, кто ждёт,устал ли он, как вы...
От ежедневной, чёрной, горькой пытки?

В плену беззвучных сообщений нитей,
Где счастья аромат едва заметен.
Без встреч, касаний, пылких обещаний,
Лишь эхо слов и смутных ожиданий.


Союз пунктиров, недомолвок зыбких,
С почерком странным, в письмах очень гибких.
Вопросов рой, что в тишине повисли,
И в будущее нам билеты не выписали.

Без клятв и объятий, без права владеть,
Лишь трепет души, что стремится взлететь.
Как будто два берега бурной реки,
Где мост не построен, и далеки.


Как сон наяву, судьбы хитросплетенье,
Меж нами связь – игра и искушенье.
И в этой странности, быть может, скрыта суть,
Чтоб научились мы друг в друга заглянуть.

Странная связь, что чертит узоры,
На ткани судьбы, игнорируя взоры.
В ней - тайны, загадки, немые слова,
И робкая вера, там где-то жива.


И в тихом молчании, взгляды порой,
Заменят все фразы, что ветер уносит.
Как будто мелодия, льется рекой,
И песня, что сердце во тьме произносит.

Невидимой нитью сплетены сердца,
В узор неземной, неподвластный рассудку.
И даже когда разлучает судьба, Мы чувствуем отголоски друг в друге, как будто…

А может быть, завтра дороги сойдутся,
И мост над рекою любви вознесется.
И души, что долго так рьяно томятся,
В объятьях друг друга навеки останутся

А если не суждено, что ж, пусть будет так,
Воспоминанье согреет в ненастье.
Ведь в этой загадочной связи есть знак,
Что в мире есть чудо, и счастье.

И сердце бьёт о рёбра, словно в такт,
Вся жизнь летит, как розовый рассвет.
Любовь стучит, как нежный, тайный акт,
Нельзя молчать, когда ответа нет.
Вокруг огни, и музыка в крови,
Весь мир теперь — лишь наш счастливый дом.
Ты только позови, ты только позови,
И все печали пропадут, как сон.
///
Как сон, пропадут все печали, и
Ты только позови, ты только позови.
Наш счастливый дом — весь мир теперь,
В крови и музыка, вокруг огни.
Ответа нет, когда молчать нельзя,
Как нежный, тайный акт, любовь стучит.
Как розовый рассвет, вся жизнь летит,
Словно в такт, о рёбра сердце бьёт.

Поплачь, душа, дай волю чувствам,
Огнем пусть выгорит дотла.
Рассвет заполнит мир искусством,
И жизнь начнется вновь светла.

И выстрадав, переживая,
Мы станем только лишь сильней,
Душа, тоску в себе скрывая,
Найдет дорогу средь теней.

Вздохни свободнее и шире,
Сотри непрошеную грусть.
Ты не одна в огромном мире,
Он светел, просто оглянись.

Не плачь, душа, не рвись на части,
Таков у жизни горький вкус.
Не мы одни вкусили страсти,
Предательства тяжелый груз.

На маскарад теней и грез опасных,
Где ложь и страх ведут свой хоровод.
Среди элит безумных и прекрасных
Кощей бессмертный свой черед ведет.
В его глазах – холодный блеск алмаза,
И поступь тиха, как дыханье льда.
Он правит бал, скрывая лик за маской,
И шепчет в уши сладкие слова.
За каждым жестом – тень воспоминаний,
За каждым взглядом – вечность темных лет.
Он помнит битвы, славу и страданья,
И тайны, что хранит лишь мертвый свет.
Но в сердце Кощея, за бронзовой стеной,
Живет тоска по утраченной любви.
Он ищет искру, слабый луч дневной,
В надежде, что растопит лед в крови.
И вот средь масок, танцев и интриг,
В мерцанье люстр он видит силуэт.
Невинный взгляд, забытый сердцем крик,
И эхо прошлых, безвозвратных лет.
Кощей застыл, как пораженный зверь,
Узнал в ней ту, что в юности любил.
И понял вдруг, что цель его теперь –
Вернуть назад, что безвозвратно он сгубил.

Я Вас увидела и знаю ,
Нам с Вами точно по пути!
Наверное , сейчас мечтаю
К Вашему сердцу путь найти!

Пишите. Я ж не просто так ,
Сижу , рифмую ,улыбаюсь,
Увидела в Вас свой маяк
Поэтому понравится стараюсь!

Вы -как вишневое варенье.
Немного сладко чуть тепло.
Но это тайное влеченье...
Надеюсь, все же ,повезло.

Прошу, не прячтесь за экраном!
Не думайте о " да " и "да "!
Вы стали моим личным планом
Моя счастливая звезда!

Мы, люди, — романтики по своей сути. Мы не можем жить без надежды. Мы берём душу, полную самых чистых и ярких ожиданий, и проецируем её, словно волшебный фонарь, на тех, кто стоит рядом. Мы не в силах признать, что кто-то может быть просто серым, просто пустым, просто тихим. Мы обязаны найти там золото.
И я нашла. Точнее, я создала
Я влюбилась в этот образ, сотканный из моих собственных, нежных нитей. Влюбилась в ту версию человека, которая существовала исключительно в моём внутреннем мире. Это было так безопасно: мой идеал не мог предать, он всегда был идеален, потому что он был — мной. Он был отражением моей способности верить в лучшее.
Но я не учла одного: любой свет, исходящий только из одного источника, рано или поздно гаснет. Моя любовь стала не взаимным горением, а постоянной донорской помощью. Я отдавала свою энергию, свою нежность, свою веру, чтобы поддержать его ореол. Я светила за двоих.
И вот мои силы иссякли. Я устала нести этот непосильный груз. Я устала бояться того, что если я на секунду закрою глаза, то увижу то, что там было всегда.
И я закрыла.
Мой фонарь погас, и я увидела эту пустоту, эту неспособность ни зажечься, ни отразить. Там не было ничего из того, что я так тщательно искала. Ни глубины, ни силы, ни даже простого тепла. А было лишь пустое место, поглотившее мой свет.
Я была художником, а он — пустым холстом, или, может быть, просто очень тихим углом комнаты,а Я приходила и начинала рисовать. Каждый штрих - это моя надежда. Я видела в его молчании — загадку, которую нужно разгадать; в его неспешности — надежность, которой мне не хватало; в его холоде — глубину, которую я просто обязана была согреть.
Я несла к нему свой самый яркий фонарь — свою веру в то, что в каждом человеке есть сокровища. И я светила. Я светила так долго, так отчаянно...
Мы, люди, — удивительные существа. Мы не можем принять мир таким, какой он есть, если он кажется нам тусклым. Поэтому мы берём лучшее, что есть у нас  и, словно ювелиры, проецируем эти бриллианты на того, кто стоит перед нами. И вот, из обычного человека, безвольного и не всегда интересного, рождается Идеал
Идеал который не предаст, не разочарует, он всегда будет соответствовать той, прекрасной лжи, которую мы придумали.
Но у этого чуда, у этой постоянной проекции есть чудовищная цена. И эта цена — энергия источника...

Осколок льда в груди моей застыл,
И слов прощенья я не получила.
Надежды призрак в сумраке остыл,
И сердце жалобно заныло.


Не слышать "извини" – как будто приговор,
И тянется обида, словно нить,
Весь мир вокруг окрасился в минор,
И тяжело так дальше жить.


Душа моя, как птица, мечется в плену,
И ищет выход из глухой тоски.
Но боль растет, пронзает глубину,
И рвутся в клочья нежные шелки.


Я ждала знак – хотя бы слабый луч,
Чтоб растопить обиды вечный лед.
Но ты молчал, и стало только хуже,
И в новый год надежда не придет.


И в этой тишине я слышу только эхо,
Потерянных иллюзий хрупкий звон.
Не извинился ты, и это стало вехой,
Что разделила жизнь на "до" и "после".

На листе нарисую я домик простой,
С крылечком, где туман вьётся густой.
Дворик светлый, в котором царит благодать,
Где хочется тихо мечтать и молчать.
Там, непременно мы останемся жить,
Чтоб сердце от боли могло отдохнуть, не тужить.
А я вечерами к тебе подойду
Коль станет вдруг грустно я тебя обниму.
Мы будем сидеть на крылечке вдвоем,
Смотреть, как светлячки танцуют кругом.
И слушать, как ветер листвою шуршит,
И тихую сказку нам ночь говорит.
Мы будем чай пить с душистой травой,
И греться теплом тишины неземной.
Забудем про бури, забыв про печаль,
И время замрёт, устремившись вдаль.
И в домике этом , простом и родном,
Найдём мы покой, что искали кругом.
И пусть за окошком бушует гроза,
Внутри будет мир, как хрусталь, чист слеза.
Будем вместе сидеть у камина,
Вспоминая с улыбкой минувшие зимы.
Пусть за окнами воет ненастье,
В доме нашем царить будет счастье.
И пусть на бумаге родится наш мир,
Где каждый из нас – путник и пилигрим.
Где дом – это сердце, а сердце – приют,
Где верят , надеются, любят и ждут

Ищите тех, кто тишину услышит,
В которой истинное «Я».
Кто глубину души увидит,
Чья нежность — верная струя.
Держитесь тех, кто с Вами рядом,
Не ждёт масок и чужих ролей.
Кто понимает одним взглядом
Все тайны прожитых аллей.
Доверьтесь тем, кто истиною дышит,
Кто честен с Вами и с собой.
Чей голос Вашу боль не глушит,
А просто шепчет: "Я с тобой!"
Спешите к тем, кто знает цену Встрече,
Кто дорожит минутой всей.
Кто гасит Ваши злые свечи,
Не помня прошлых горьких дней.
Храните тех, кто светом Вас наполнит,
Кто ценит каждую черту.
Кто пустоту собой заполнит,
Исполнив заветную мечту.
Как много солнечных осколков
Нам жизнь дарует каждый миг?
Дай, Бог, собрать их в тёплый шёлк,
И в нём увидеть свой родник...

А если нет ответа — пусть молчание
Станцует грустный, тихий менуэт.
Ведь в этом эхе — наше расставание,
Как догоревшей искры тонкий след.
А если забыли — сердце не упрекнёт,
Оно хранит всё то, что пережило.
Оно, как старый, верный книгочёт,
Листает то, что нежно сберегло.
А кто-то ждал — и в этом нет ошибки,
В этом — бесценный, трепетный момент.
Как солнечной и нежной улыбки
Последний, теплый, светлый аргумент.
Так сладко вспомнить: теплота осталась,
Хотя и тени манят вдаль сейчас.
И сердце шепчет, как бы ни старалось
Уйти от памяти о том, что грело нас.
Огонь внутри ещё едва мерцает,
Но в нём не тишина, а звонкий хрусталь.
Он лучшее навеки сохраняет,
Как нежную и грустную печаль...
Так мудро осознать: тепла не хватит
На то, чтоб вечно быть в чужой судьбе.
Душа сама свой путь одна проплатит,
Найдёт покой и свет сама в себе.
Огонь внутри ещё едва мерцает,
Но в нём не боль, а ясность бытия.
Что тихий вывод горько принимает:
Что было и что есть, судьба твоя.

Хранится боль под тонким слоем льда.
Не видят, как огонь сжигает ночь.
Я прячу нежность за чужим стеклом.
Чтоб скорбь моя не ранила ничьей души.
Мой смех — как колокол на дне морских глубин.
Я не прошу чужой руки в пути.
Пусть думают: мой парус не порвёт волна.
А сердце шепчет имя в полусне.
Как выковать себя без кузницы огня?
Лишь тот, кто знал, как плавится душа.
///
Лишь тот, кто знал, как плавится душа.
Как выковать себя без кузницы огня?
А сердце шепчет имя в полусне.
Пусть думают: мой парус не порвёт волна.
Я не прошу чужой руки в пути.
Мой смех — как колокол на дне морских глубин.
Чтоб скорбь моя не ранила ничьей души.
Я прячу нежность за чужим стеклом.
Не видят, как огонь сжигает ночь.
Хранится боль под тонким слоем льда.

Ещё раз благодарю за увлекательную тему Johnny Maxcage ;)

Благодарность Maxcage Johnny ;)

Дрогнуло сердце от тёплого дня.
Вспыхнул внезапно забытый рассвет.
Яркие тени хранят для меня
Твой уходящий, загадочный след.
Пусть километры нас смогут разнять,
Нежность и вера останутся тут.
Я помню каждый миг, чтобы знать:
Звёзды однажды снова придут.
///
Звёзды однажды снова придут.
Я помню каждый миг, чтобы знать:
Нежность и вера останутся тут.
Пусть километры нас смогут разнять,
Твой уходящий, загадочный след.
Яркие тени хранят для меня
Вспыхнул внезапно забытый рассвет.
Дрогнуло сердце от тёплого дня.

А вы встречали таких? Он не просто мужчина; он – энциклопедия. Не та скучная, пыльная, которую нужно обновлять, а та, которая была написана однажды им самим и с тех пор считается единственно верной и не требующей дополнений. Его основная специализация — женщины.
Он не тратит время на бессмысленные разговоры с ними, чтобы что-то узнать. Зачем? Он уже всё знает.
Когда его знакомая говорит, что хочет понимания, он авторитетно заявляет: "Нет, на самом деле тебе надо выйти замуж, все женщины мечтают об этом". И неважно, что там она хочет на самом деле. Он сделал вывод, и этот вывод, как мы помним, — безошибочный.
Если женщина грустит, он знает, что ей просто не хватает витамина D, а не поддержки. Если женщина зла, он знает, что на самом деле она просто устала и хочет… ну, не то, что она говорит, а то, что он считает логичным.
Если женщина говорит, что ей холодно, он знает, что на самом деле ей просто нужно больше оптимизма или что она неправильно подобрала свитер (хотя сам он, возможно, никогда не носил ничего, кроме футболки).
Когда в дискуссии возникает любое разногласие, он не ищет компромисс; он просто достаёт свой невидимый, но страшно тяжёлый "Атлас Абсолютных Истин" и тычет пальцем в раздел: "Пункт 1: Правым всегда являюсь я, потому что я — источник логики".
Попытка оспорить его правоту — это его любимый вид спорта. Он смотрит на собеседника с тем особым, снисходительным взглядом: "Ты не понимаешь, дорогуша – все дело в структуре женского мозга. Она устроена иначе, чем моя, безупречная".
Такие мужчины - это сокровище. Они избавляют мир от необходимости думать, сомневаться или, упаси боже, спрашивать. Он — универсальный переводчик с "Женского" на "Очевидно Единственно Верное". И живет он в блаженном, сияющем пузыре, где он — всегда прав, а все женщины, как коллективный хор, лишь ждут, когда он, наконец, объяснит им их собственные чувства.
Потому что он-то знает. Знает, почему дама в углу пьет чай, а не кофе (потому что она на самом деле хочет спать, а не потому, что ей нравится чай). Знает, почему дама у окна раздражена (потому что она не выражает свои потребности правильно, а не потому, что кто-то только что ее обидел). Если его спросить о женской психологии, он немедленно выдаст окончательный вердикт, не тратя время на такие мелочи, как слушание или эмпатия. Его знание — это не опыт, а божественное откровение, которое, по чистому совпадению, всегда согласуется с его личным, удобным ему мировоззрением. Важно отметить: его "знание" всегда подаётся в тоне доброжелательного наставничества. Это не критика, это просвещение.
Когда кто-то осмеливается предложить альтернативную точку зрения, ему приходится объяснять, и он объяснит так, будто вы сомневаетесь в законе всемирного тяготения, почему вы неправы и почему он не может быть неправ.
В его мире нет места нюансам, полутонам или, что самое страшное, женской самостоятельности в суждениях. Все они — это единая, предсказуемая, милая, но немного сбившаяся с пути Коллективная Сущность, которую нужно лишь мягко направить на путь истинный.
И в этом, конечно, состоит его великая миссия: быть единственным, вечным, не нуждающимся в проверке Толкователем Женщин и единственным, абсолютно правым.
В итоге, этот человек – это живой, дышащий Памятник Самоуверенности, стоящий на пьедестале, который он сам себе отлил. И не дай Бог вам поставить под сомнение его фундамент! Потому что он знает, как мир работает, как думают все женщины, и, конечно, почему вы неправы даже в том, что сейчас читаете этот текст.

Психологи твердят:
«Ищите в детстве, что не так»
Чего мне в детстве не хватало?..
Я помню, как о принце я мечтала,
И не припомню, что мне нужен был мудак.
Искать, что «так» в детстве моём?
Открою тайну, вам, друзья:
Мне не хватило лишь знания о том-
Что Принцы могут превратиться в мудаков!

Она спит, укрыта снегом простыней,
И золотой ободок венчает сон её неясный.
В глубинах сна, что может быть родней,
Чем то, о чём мечтала, но напрасно?
Ей снится сад, где солнечный апрель,
И аромат цветов, что мир ей дарит.
Не громкий жест, а ласковый причал
Того тепла, что в жизни не хватает
Ей снится паренье, лёгкое, как пух,
В сапожках новых, по тропе весенней.
Желание не роскоши, а вдох,
Свободы, лёгкости, без страха и сомнений.
И вот оно, волшебное стекло,
Не лжёт, не критикует, не сурово.
Оно хранит нетронутым её крыло ,
Даруя ей красивое и новое.
Всё то, что днём зовётся суетой,
Во сне становится заслуженной наградой –
Лишь отраженьем истинной мечты простой,
Что просто ждёт, чтоб он был с нею рядом

Растворилось все, как дым вдали,
Осталась тишина одна в груди.
За снегом грез, за пеленой ночей,
Сердце слышит цунами тех речей.
В безмолвии нет ни тоски, ни ран,
Нет смысла, звука, словно мир увял.
Часы –так хрупки и тихи,
Лишь свет далёкий и стихи.
За гранью вздоха, тело ввысь летит,
В сиянье тает, с жизнью говорит.
Сознание угасает, в вечность льется,
И в звездной пыли остаётся
Движенья – тени, сломанный узор,
Сквозь шелк скорбей, уходит разговор.
В пыли времен теряются черты,
Во мгле лишь пульс – эскиз немой мечты.
Дождь за окном стучит, как жизни зов,
Ноябрьский плач, ушедших дней покров.
Лишь дрожь осталась между «быть» и «нет»,
В ожогах прошлого покоя след.

Мир крутится, как карусель,
Где лицемерие – параллель.
Один взывает к небесам,
Другой же верит лишь словам.
Идёт на бой, как на пир,
Где смерть – единственный кумир.
А кто-то в роскоши купаясь,
И жизнью сладостной играясь,
Не видит боли и страданья,
Не слышит стоны и рыданья. Захлебывается вином,
Забыв, что завтра будет гром.
В окопах мерзнет человек,
Сжимая в пальцах свой оберег.
А в теплых креслах кабинетных
Плюют на подвиг незаметный.
И пьют за мир, за свой успех,
Не зная, что их жизни грех.

Имя Александр для меня - не просто слово из паспорта, это самый уютный уголок в душе. Оно звучит как тихий аккорд, который всегда дарит спокойствие.
Это имя не просто сочетание звуков, это целый мир, вмещающий в себя историю и судьбу. В нём всегда ощущается тихое эхо величия, но не той гордой, показной славы, а той, что рождается из внутренней цельности и ответственности.
Когда произносишь его, чувствуешь, как за каждым слогом стоит надёжность.
В первой части, "Алекс" (защитник), кроется сила духа - та, что не кричит о себе, но служит незримой, непоколебимой стеной для тех, кто дорог.
Эта защита не всегда в мече или щите; чаще всего она в мудром молчании, в крепкой руке, в готовности взять на себя чужую ношу.
Александр - это человек, который, даже будучи воином по природе имени, остаётся чувствительным и глубоким. Он способен носить в сердце печали и радости мира, оставаясь при этом маяком для окружающих. В нём есть удивительное сочетание: твёрдость для великих дел и нежность для самых близких.
В конце концов, Александр - это про свет, который остаётся в душе человека после встречи с ним. Это имя о верности, о чести и о любви, которая делает обыденную жизнь - героической.
Александр... Это то имя, которое я шепчу как молитву перед сном, чтобы быть уверенной: этот мир не развалится к утру, потому что ты есть...

*Моему другу с лучшим именем 🫶

Эта привычка - справляться со всем в одиночку - не гордость. Это шрам, который заставляет всегда держать спину ровно, даже когда хочется рухнуть. Это умение выживать там, где другие ищут помощи.
И когда наконец-то встречается "то самое плечо", оно кажется чудом. Человек, измотанный годами одиночной борьбы, не сразу доверяет покою. Но инстинктивно проверяет эту новую опору на прочность.
Это не цинизм, это глубокий, болезненный страх. Внутренний голос шепчет: "Покажи свою слабость. Упади. А вдруг и это плечо окажется всего лишь декорацией? А вдруг, чтобы оно не провалилось, мне придется и его поддерживать, хотя у меня уже не осталось сил?"
И вот, этот ты делаешь маленькое, почти невидимое движение, чуть-чуть ослабляешь хватку своей силы и позволяешь себе самую малость нуждаться...
И в этот момент, как гром среди ясного неба, часто выясняется страшное: плечо не принимает тебя. Оно не становится стеной. Оно нежно не подхватывает, а наоборот, с неожиданной силой толкает вниз.
Это не просто отсутствие поддержки, это предательство надежды. И горькое осознание того, что, пока ты была сильной, тебя ценили. Как только ты показала свою уязвимость, свою настоящую цену за эту силу, тебя сбросили. Потому что на самом деле искали и видели не человека в тебе
И тогда остаётся только снова сжать зубы, встать, отряхнуться и понять: самое крепкое плечо в мире - это твоё собственное.

Самая горькая истина в том, что время не быстрое — оно безвозвратное.
Мы не гонимся за ним, но оно, как внезапный порыв ветра, перелистывает главы жизни, оставляя нас в прошлом, наблюдающих, как исчезает текст упущенных мгновений. Но даже на этой пустой странице мы можем согреться, если крепко держим за руку тех, чья история сплетена с нашей и чьё тепло не стирается со временем. Именно сейчас, в этот недолговечный миг, мы можем наполнить дыхание жизнью, чтобы потом, листая страницы, знать: мы не упустили главного — мы любили , мы жили.

*Благодарю за мысль, Махcage Johnny ;)

Когда душа затмится черным цветом,
И сердце боль сдавила, словно жгут,
Когда нам кажется, что мы на свете этом
Одни, и впереди лишь пропасти ждут.
У каждого из нас свой час падения,
Когда душа изранена до дна
Теряем к жизни вдохновенье,
И кажется, что жизнь страшна.
Когда нам мрак отчаянно сжимает ,
И вера , словно искорка дрожит ,
Надежда еле - еле прорастает ,
А сердце в тишине обиды сторожит
Когда земля уходит из-под ног,
И разум застилает пелена,
Вдруг появляется спасенья островок,
И друга руку чувствуешь сполна.
Он рядом здесь, чтоб поддержать в бою,
Когда вокруг лишь тьма и пустота,
Он скажет: "Вместе мы переживем беду,
Ты не одна , и помни это ты всегда. "
И вспомнишь ты, что есть еще дорога,
Что нужно верить, жить и не сдаваться.
И отступает горе и тревога,
И сердце вновь хочет любви отдаться.
И в этот час, когда так тяжело,
Когда отчаянье сжимает в кулаки,
Поймешь, что есть плечо, есть то тепло,
Что держит на плаву, не даст упасть не даст уйти

Детство не поставить на паузу... Нельзя.
Я чувствую, как тянет эта нить
К той девочке, что, веря в чудеса,
Училась мир наивно различить.
​Теперь смотрю я в зеркало устало,
Мне жаль ту искру, что была во мне.
И пусть я понимаю, что должна быть сильной,
Я всё равно ищу в календаре
Ту дату, где, сквозь бессилье,
Ещё жила надежда в мир на Земле.
​И как легко дышалось в те года,
Когда мы знали шум листвы и лишь дождя,
Не вздрагивали мы от взрывов и беды,
Не прятались, молясь и трепеща.
​Мы верили, что грохот — лишь гроза,
Что небо чистое и синее всегда.
Неужто та безмятежность — наш великий грех
Перед сердцами, что в тревоге ждут утра...
​Как сладко было верить в те слова,
Что мир навечно прочен, как гранит,
И что гроза — лишь детская игра,
А дом наш добрый — Бог благословит.
​Зачем мы так сумели согрешить?
Детство не поставить на паузу... Нельзя.
Ушло, как пар, сквозь форточку, на свет.
Остался запах мамы и воспоминанье,
Как её рука защитит от всех на свете бед.

Когда-то, говорят, ценили слово,
И клятвы не стирали, как мел с доски.
Теперь же тренд - условия договора,
А искренность... она лишь для тоски.
Нам интернет-пространство диктует скорость,
Где лайк - важнее, чем рука в беде.
Добро? Ах, это глупость, где же гордость?
Зачем оно в сегодняшней среде?
Ведь нынче нужно быть чуть-чуть циничным,
С лицом, как маска, тонким, деловым.
Наивность - моветон, удел граничный
Для тех, кто, в общем-то, не грешен им.
И сердце, этот глупый, старый орган,
Всё ноет, помня что-то про тепло...
Смешно.Как будто ищешь артефакт
Что вышел из оборота уж давно.
Простите, моё архаичное "люблю",
Простите, мой вздох о простом человеке.
Я эту немодность, не приму
Пусть даже проиграю в этом веке.
И даже если мир спешит, туда
Я этот хрупкий свет не потушу.
Ведь правда сердца вовсе не игра,
Я ей одной на этом свете дорожу...

Пусть крылья сломаны, пути разбиты,
С ней только вверх, до звезд легко взлететь.
Без нее дни серы и позабыты,
А с ней на мир легко смотреть.
Она – мой воздух, мой глоток свободы,
Когда весь мир сдавил в тиски
Ее слова прикосновение к седцу исцеление
С ней рядом – прочь бегут враги.
Ее душа – как музыка Вселенной,
Что льется нежно, трогая сердца.
Она – мой якорь в гавани забвенной,
И путеводная звезда .
С ней забываю боль, разочарованья,
Все страхи меркнут в свете ее глаз.
Она – бесценное мое созданье,
Что дарит веру в чудо каждый раз
Она – как пламя, что не гасит ветер,
А лишь раздувает сильнее и ярче.
Ее любовь – на расстоянии лечит
И пусть судьба нам уготовит испытанья,
И жизнь порой не балует теплом.
С ней я готова пройти любые расстоянья,
Ведь с ней сердце моё обрело свой дом.

Что дарит мне ощущение глубокой, тихой благодарности за жизнь?
Это, безусловно, маленькие радости, те самые, что сшивают ткань бытия.
Шум детей бегущих из укрытия на радостях, что закончилась тревога . Они спешат жить , наверное в этом вся чистая, бьющая ключом жизнь.
Мороженое на больное горло. Это не просто десерт, это акт милосердия к себе, проявление свободы воли и роскошь самой решать, что тебе нужно, и знать, что иногда самое неправильное решение - самое целительное.
Разговор с человеком, который умеет слушать. Этот бесценнно. Он задаёт вопросы, помнит о проблемах и спрашивает о твоём здоровье. Он не просто рядом - он с тобой сердцем и ушами, и ты чувствуешь себя увиденной, а не просто присутствующей.
Закипевший чайник и полностью заряженный телефон за минуту до отключения электричества. Это ощущение - победное, азартное, чистое. Это крохотное, но важное торжество контроля над стихией.
Внезапную улыбку совершенно незнакомого прохожего. За то, что в нет выгоды, а есть только чистый, незамутнённый свет. Это мгновенное, случайное подтверждение того, что в людях всё ещё живёт добро, и оно вспыхивает, как искра, соединяя нас в одно целое.
И самая глубокая благодарность - за радость, наступившую после долгой бомбардировки твоего города. За то, что наступило утро, и что ты стала сильнее. Это не просто рассвет, а праздник выжившего духа. Каждый новый день - это не данность, а величайшее достижение. Это осознание: я здесь, я дышу, и они не смогли забрать мою способность чувствовать.
Силу воли, которая заставляет утром встать, даже когда кажется, что это непосильный труд. В этом простом движении - вся мощь человеческого духа.
И за неожиданную слезу, которая может навернуться от песни или стихотворения. Она доказывает, что, несмотря на всю броню, наше сердце всё ещё способно чувствовать и принимать красоту, даже если это причиняет боль.
Эти незаметные, но жизненно важные опоры - не уход от реальности, а наша личная, тихая победа в ней. И цепляемся не за радости, а за способность их видеть.
Мы цепляемся за них, потому что они - и есть наша непокорённая жизнь.

Равномерно тихий вдох,
Как будто жизнь проходит мимо.
Книга закрыта – между строк
Забытый мир, неповторимый.
​В окне застыл пейзаж старинный,
Где свет и тень хранят покой.
И ждет ответ, невыносимый,
В затихшем мире, за строкой.

В тире сердца мишень убита,
Снова выстрел, и в дымке та цель.
Моя жизнь тобой просто разбита,
В этой драме я -прах, а ты -зверь.
Не дрогнет рука, глаз прищуренный,
Твой холодный расчёт, тишина…
Звук удара и возглас приглушенный,
О, стрелок, твоя воля сильна.
Не ищу оправданья безумству,
Сама сердце подставила под удар.
Лишь в глазах твоих вижу отсутствие чувств,
И усмешку, как тяжкий кошмар.
Что ж, окончена встреча прощальная,
Я оплачена горькой судьбой.
Ты - палач, ты вершитель, ты главный,
А я - прах под холодной луной

Душа осенью - это старинный дом, в котором есть потаённая комната. Там хранятся фарфоровые статуэтки хрупких мечтаний, пожелтевший дневник первых чувств и очень старый плед, сотканный из тепла родительских рук.
Осенний ветер не врывается, а стучит. Мы не можем не впустить этого тихого реставратора. Он входит, принося холодную свежесть, которая не морозит, а проясняет.
Он осторожно касается пыли на фарфоре, показывая, что их ценность - в пережитой истории.
Он ласково перелистывает дневник, вызывая улыбку над чистотой ранних эмоций.
Его присутствие - это безмолвное разрешение на меланхолию. Он заставляет укутаться в плед и принять всё, что было.
И прежде чем уйти, этот мудрый гость достает из кармана, пахнущего осенним лесом, золотое огненное зернышко. Такой крошечный, немеркнущий уголек из костра самого яркого лета где есть квинтэссенция всех добрых слов и концентрат сбывшихся надежд.
Он кладёт его на теплую ладонь сердца и говорит (ощущением): "Сохрани его. Это твой внутренний фонарик на время долгих ночей. Он не даст тебе забыть, что даже самый сильный мороз не потушит собственное тепло, которое ты хранишь в душе."
Всматриваясь в теплое сияние, начинаешь понимать, что осень - это не только увядание и подготовка к зиме. Это время для глубокого самоанализа, для переоценки ценностей и для благодарности за все, что было даровано. Это время, когда можно услышать шепот своей души, заглушенный шумом повседневности.
И когда долгие зимние ночи наступят, главное , не забывать , что в нашей душе горит маленький, но яркий огонек, который не даст нам заблудиться в темноте и приведет к новой весне

Бывает, взгляд в глаза - это не прелюдия к любви, а инстинкт выживания. Самый быстрый и бесплатный сеанс психологической реанимации, где ищут не партнёра, а - зрителя.
Проникая в чужие зрачки не для близости, а для того, чтобы увидеть в них идеальное, отфильтрованное "Я". То самое, которым когда-то обещали стать, но которое ежедневно предаётся и отчаянно нуждается, чтобы это отражение выглядело счастливым, успешным, нетронутым.
Потому что если в глазах другого человека - в этом крошечном, тёмном и беспристрастном зеркале - фасад всё ещё держится, значит, ложь удалась. Значит, мир ещё не знает, как сильно устали, и можно позволить себе ещё один день играть правильную роль.
В таком взгляде нет любви. Есть только горькая, острая потребность в чужом подтверждении собственного заблуждения, которое временно спасает от падения в бездну самокритики. И уверенность , что всё "правильно", пока считают таковыми. И это,пожалуй , всё, что нужно для продолжения игры.

Та девочка в сердце до сих пор жива
И верит в сказки, как и в чудеса…
Когда ей радостно, смеется без умолку,
А грусть придёт , так слёзы спрячет робко.
В душе её живут и неразлучны,
Порыв наивный и любви родник могучий.
Душа всё так же хрупка и ранима,
Замки воздушные строит неутомимо
В небе ночном любит искать звезду,
Найти везде во всем всю красоту
И верит в Ангелов, что нас оберегают,
От всех невзгод, что в жизни нас пугают.
Я верю, добрых больше на земле,
В их чистый взгляд, как в ярком хрустале.
И так хочу, чтоб девочка внутри
Жила всегда, не зная горя и вражды

Я думала, что ты – высокий пик,
Куда ведет тернистая дорога,
Что каждый день, что каждый миг –
Подъем души, молитва перед Богом.
Твоя "глубина" – не звездный океан,
А просто дно, заросшее покоем.
И чтобы быть с тобой, развенчан мой обман,
Мне нужно опуститься. Стать другою.
Сорвать с себя всю легкость, весь свой свет,
Упасть, как камень, тяжестью безвольной.
Любовь прошла, когда пришел ответ:
Что дорасти не выйдет. Только больно
Падать вниз. Ты – берег, я – вода,
Стекаю, чтобы стать тебе под стать…
И гаснет свет. В туман уходит та звезда,
Которой так хотела я сиять.
Я думала, что вместе взмоем ввысь,
Оставив серость будней и тревоги.
Но оказалось, предо мной лишь крыс
Пленённый мир, лишённый всей подмоги.
И падать вниз, теряя свой полет,
В твоей трясине вязнуть, угасая.
Жить чувствами, где скука круглый год,
Где счастье мертво, а любовь рыдает.

И бродит осень призраком усталым,
Листву багряную срывая с плеч дерев,
И шепчет что-то ветром запоздалым,
О том, как важно вовремя согреть.
Озябшие ладони тянутся навстречу,
В попытке удержать ускользающий свет.
И в этой обреченности предвечной
Рождается надежда, что спасенье есть
И в тишине осеннего увяданья,
Когда природа замирает в ожиданье сна,
Вдруг вспыхнет искра робкого желанья,
Увидеть вновь, как расцветет весна.
Как будто память, уходящая в тумане,
Вдруг возвращается, даря тепло души.
И среди листьев под ногами рваных
Звучит мелодия неслышной души
А в зеркалах замерзших окон комнат,
Где гаснет свет и тени замерли в углу,
Еще горит огонь надежды скромной,
Что сможет разогнать осеннюю сю мглу.
И пусть зима стучится у порога,
Пытаясь все вокруг сковать в лёд
В душе, уставшей от осенней дрожи,
Таится вера в будущий полет.

Тоска утрат – как тень без маяка,
В пыли страниц забытого листка.
Меж строчек вьётся призрачным клубком,
О тишине бормочет шепотом
Там грусть застыла, словно в хрустале,
И прошлое рисует на стекле
Картины дней, что канули давно,
Но в сердце память бережно хранит одно.
Затихла там, в укромном уголке,
О прошлом шепчет тихо вдалеке.
Воспоминаний светлая печаль,
Туманом мягким окутала их даль.
Пусть тлеет грусть далёким огоньком,
Напоминая о былом и не былом.
А жизнь идёт вперёд, всё новым дышит,
И сердце снова верит что его услышат

В каком-то месте, в сердце тишины,
Есть комната, где прошлое хранится.
Там призраки несбывшиеся сны
Сквозь слёзы смотрят в наши лица.
Здесь шепчут тени дней давно минувших,
Звучат там отголоски смеха и тревог.
В пыли времён лежат судьбы уснувших,
И каждый угол полон тайн и строк.
На стенах блеклых – портреты незнакомцев,
Смотрящие сквозь годы прямо в нас.
Их взгляды – словно вечные гастроли,
Играют роли в этот поздний час.
Старинный стол, исписанный чернилами,
Хранит отпечатки пальцев и сердец.
Здесь жили страсти, грезы возникали,
Здесь находил забвение мудрец.
И в этой комнате, как в колыбели,
Уснуло время, позабыв про мир.
Здесь прошлое – как тайная обитель,
Где замирает вечный ориентир

Скиталец грёз, не ведая покоя,
Блуждал в лесах, луной храним.
Забыв про мир, что полон зла и гноя,
В объятьях сновидений был своих
​Там шепот листьев – музыка иная,
И тени пляшут в лунном серебре.
Душа его, печали забывая,
Вдруг воспаряла к светлой вышине.
​И в том сиянье неземного рая,
Где дремлет фея под ветьями лип,
Мечты рождались, страстно пламенея,
И тайны открывались, словно скрип.
​Но вот и всё… Рассвет уж на пороге,
Дыханье леса тихо замерло.
Луна исчезла в утренней дороге,
Лишь свет в окне – а в сердце тяжело.
Завесой лунной, лёгкой, неземной,
Дыханье ночи еле-еле слышны.
Усталый путник, в тишине ночной,
Бредёт один, в лесу блуждая где-то,
А луч луны, как друг его ручной,
Растает в вышине, не зная света.
За синевой листвы и древ, что спят,
Творенья шепчут в мире нежилом,
Восходят ввысь, как волны говорят.
Но лес пропал, и только лишь луна
В окно тихонько светит с высока
Закончилась волшебная волна,
И пробужденья ждёт его душа.

О боли, о печали позабудем,
Пускай не тронет сердце грусти тень.
Жить дружно, в мире, свято верить людям,
И в душах бережно хранить любви сирень.
Пусть каждый будет счастлив без остатка,
И мир добреет с каждым новым днем.
Чтоб солнце улыбалось нам украдкой,
И освещало всё своим теплом.
Чтоб больше не было ни зла, ни боли,
А лишь любовь и свет в каждом окне.
Пусть счастье льется полноводной волей,
И улыбаются друг другу люди на земле.
Не знать страданий, слез, тоски и боли,
Чтоб в жизни не было печали, ни одной.
Чтоб люди жили дружно, без иголок
И согревали мир любовью неземной.
Не так уж много я прошу, поверьте,
Всего лишь каплю света в этот темный мир.
Чтоб отворились к радости все двери,
И каждый стал немножечко добрей.

Рассвет окрасит новым цветом,
Мир заиграет вновь.
А прошлое пусть будет где-то,
Где не достанет ложь и боль

Забуду сказанные когда-то
Слова, что ранили, как нож.
Любовь – обманчивая плата,
Когда за правду выдавали ложь.

Иду вперед, не боюсь я ветра,
Что дует в спину, обжигая.
И станет легче, чем вчера,
Свой путь, надежду обретая.

Молчи , что не забыл
Что ночи долгие без сна.
Я знаю : те, кто сердцем любили
Не отпускают никогда.

Мне говорят: "Ты паришься излишне!"
Я улыбнусь, ответ здесь совершенно лишний.
К чему мне эти банные экстазы?
Живу без них — и никакой заразы!
Подруга мне однажды так сказала,
Когда упрекнуть в чём-то хотели:
"Твой огород? Да нет его в помине!"
И камень пролетел спокойно мимо.
Вот и не парюсь, всё в порядке с нервом,
Хоть не всегда, но искренне стараюсь.
Нет бани, значит, нету и проблемы.
И камень в огороде найти я не пытаюсь.

Он входит в мир — и сразу в центр скандалов,
Узнав , что жизнь чья - то не мрак.
Его талант — найти кучу изъянов
В букете роз он видит червяка,
В граните зданий – трещину презренно,
И в каждой шутке — грубость дурака.
И в золоте любви, что так бесценна,
Он ищет лишь предательство и прах.
Он — вампир, что жадно пьет из всех,
Но первый, кто от жажды сам страдает:
Ведь Идеал — его единственный успех,
А он, увы, нигде не обитает.

Сегодня дел невпроворот, пойми:
Воспоминаний нужно пепел слить,
Чтоб сердце, словно камень, изнутри,
Забыло, как умела им любить.

Убить тот образ, светлый и родной,
Что в памяти, как островок, возник.
Забыть и голос нежный, неземной,
И каждый взгляд, что в душу мне проник.

Душа должна остыть, окаменеть,
Не помнить тех волшебных, дней.
Иначе как мне заново взлететь?
Как вырваться из призрачных сетей?

Вперед смотреть, не оглянувшись вспять,
Отбросить все, что душу ранит больно.
И новый путь, как чистый лист, начать,
И научиться жить свободно

Когда ничто уже не жжет, не манит,
И зеркало души давно остыло,
Лишь тихий шепот дней ушедших тянет,
И время будто крылья обломило.

В груди не тесно, в мыслях тоже пусто,
Как в старом доме, где погашен свет.
Нет радости, нет горечи, нет грусти,
Лишь призрачный и еле видный след.

Как будто прожила я всё на свете,
И вкус побед, и горечь поражений.
И солнце угасает на рассвете,
Не оставляя ярких отражений.

И полчаса, что кажутся веками, Лишь медленное таяние во тьме.
Не трогают ни бури, ни цунами,
Я словно замерла на чужой земле.

И сердца стук почти неуловимый,
Лишь эхо дальней, позабытой песни.
Я в этой жизни – гость неуязвимый,
И тени прошлого со мною вместе.

Я в прошлом не копаюсь, там темно.
Мой путь – не линия прямая, а зигзаг.
Признаюсь честно: я не сплю давно,
Считая, сколько я насовершала благ.
Мой самый дикий, необдуманный порыв
Не просто импульс, а великий взрыв,
Признаю свои ошибки гениальными.
Не стоит мне твердить, что "надо думать".
Я не живу сценариями банальными,
Мой каждый промах — будущий тримф,
А остальное лишь для тех, кто ищет легкий путь.
Мои провалы — это не вина,
А метод познания, особый почерк личный.
Я вот ношу, и бережно храню , –
Свои абсурды и свои величия!

Память развеет прошлое на части,
Как ветер пыль над полями несёт,
И обретет над ним желанную вдруг сласть,
Сказку новую сердце запоёт.

Поверит голова, что счастье близко,
Что радости еще наступит час,
Что солнце вновь взойдёт игриво, низко,
И сердце не утонет в горестях сейчас.

Утешит разум верою наивною,
Что всё плохое кануло во тьму,
И в сказку окунёт, красивую и дивную
Забудет сердце прежнюю тюрьму.

И снова вздох свободы ощущая,
Помчится вдаль, к неведомым краям,
В мечтах заветных счастье обретая,
И веря светлым, солнечным лучам.

Как много человеку- мало.
Он смотрит в вечность, жмёт на газ.
Ему бы, знаете, не Ладу —
Фонтан желаний, здесь и сейчас.
Не гречку - а фуа-гры б
Не тёплый дом, а облака
Он пьёт шампанское - и злится,
Что солнце светит всем пока.
Есть вилла, но ведь без бассейна
С видом не на море, а куда-то.
Он скушен, сыт, ему ещё бы надо
"Не то пальто", "не та вода", "не то кино".
Ему нужна вселенская удача,
И "Майбах" с золотым ключом -впридачу.
Как много человеку? Мало, мало,
Хоть мир ему под ноги положи.
И мир, увы, не торопится
Исполнить все его мечты
Как много человеку? Мало, мало!
Ему б -Луну, звезду и пол-Вселенной
А всё, что есть, - лишь начало,
Его великой жадности, бесценной.

Свинцовый сумрак, расколотый войной,
Тяжелый дым, что ест глаза и горло.
Мы замерли, под каменной стеной,
Где жизнь и смерть смешала боль сурово.
Как больно считать пролет каждой ракеты,
Дышать боясь, прислушавшись во тьме.
Затем удар, и сердце, словно в клетке,
Срывается, уходит в пятки мне.
И каждый гром - он в самую аорту,
Он бьет, где память, где невыплаканный стон.
Где чья-то жизнь, прерванная без стука,
Осталась тенью в пепеле и муках.
В тревогах мир не просто стал хрупким,
Он обратился в острый, громкий, жгучий скол.
Вибрирует под натиском горячих бед,
И в этот миг, весь ужас обнажен и гол.
Нет света, нет воды. Лишь мрак и холод,
Лишь скорбь о тех, кто не дождался дня...
И в паузе, когда грохочет,
Поймешь: вот так пульсирует душа.

День козла
пусть повод странный,
В календаре не главный он,
Но есть кого поздравить дамам -
Кто болью в сердце "награждён"
Желаю всем, кто пострадал,
Забыть обиды, сбросить груз.
А тот, кто званье "Козел" взял
Пусть вспомнит свой дурной конфуз )))


Поддерживаю Флешмоб от Елены К ;)